Под конец своего рассказа можно упомянуть, что кормили меня на убой, шесть – семь раз в день, отказаться было трудно, у меня не получалось. Большинство блюд мясные, мясо подавалось буквально кусками, на костях и каждый день по несколько раз. Из не мясных блюд мне очень полюбились галушки, типа макарон из домашнего теста, рубленные наискосок по три – четыре сантиметра и без полости в центре. Их нужно было окунать в чашечку с маслом или бараньим жиром, смешанным с давленым чесноком. Подавалось кушанье тоже с мясом. Я, не привыкший был, есть столько много мяса, вернулся домой полностью разбитым – с высоким давлением и зашкаливающим креатином, что говорило о том, что почки мои не справлялись с огромным поступлением азота в организм, т.е., это было отравление белковой пищей (или перенасыщение белкам). В свободные от процедур дни я со своими назначенными провожатыми гулял по городу, ездил вместе с ними за продуктами на рынок, от посещения мечети они меня отговорили во избежание недоразумений и провокаций, а вот познакомится с курортом на сероводородных источниках Гудермеса, который строили голландцы еще при СССР, я непременно хотел. Сопровождающие меня ребята предупредили, что это очень сильные лечебные воды, и находиться в них можно не более двадцати минут. Сами они не имели желания окунуться в них. А я быстро разделся, набрал полную горячую ванну прямо из термальных сероводородных источников, быстро погрузился в нее, и скрылся от глаз своих спутников в горячем паре, поднимающемся с поверхности источников, ощущая блаженство и тихое спокойствие. Всему этому сопутствовало пара кружек горячего сероводородного напитка, который я черпал здесь же. Время пролетело незаметно, и я намерился выбраться из ванны, но с ужасом осознал, что не могу ни рукой, ни ногой предпринять усилие. Они шевелились, но как во сне, в детстве, когда за тобой бегут, ты пытаешься оторваться от погони, но ноги так медленно двигаются, что ты досадуешь, почему они не слушаются тебя и не двигаются быстрее. Я захотел тогда позвать своих провожатых, но ни челюсти, ни язык меня тоже не слушались. Удивительно, как я дышал еще! Через мгновенье появились мои ребята, которые сразу поняли, что произошло, и быстро достали меня из ванны. Потом одели и вывели на улицу. Как же было хорошо, дышать свежим прохладным чеченским воздухом на курорте, который построили голландцы! Но я не мог идти. Они подхватили меня подмышки, я опирался на их юные плечи, ноги заплетались и не слушались. Со стороны могло показаться, что трое друзей идут навеселе, один из которых совсем лыка не вяжет. Они это поняли и побоялись, поэтому пробирались к нашему дому тайком. До дома мы дошли, но ребята получили сильный нагоняй, что просмотрели за мной. Я находился в источнике 40 мин! За это время сероводород таким образом подействовал, что начал блокировать работу нервно-мышечных синапсов, и нервные импульсы стали с трудом проходить, а мышцы не могли выполнять адекватную работу на команду мозга. Могло все закончиться плачевно, чуть дольше я бы поблаженствовал, и дыхательная мускулатура отказалась бы разводить в сторону мои ребра…
Зато спал я в этот вечер, как говорят «мертвецким сном» …
Вот так кончилась моя поездка в Чечню. По приезду домой, мы с Висалием стали, как мне показалось, еще ближе. Однажды у него в кабинете, он мне вручил конверт и сказал, что это благодарность от дедушки Ибрагима. Я, было, возмутился, высокопарно заявив, что я ездил ради нашей дружбы, а не зарабатывать. «Не обсуждается, – парировал Висалий, – жене чего-нибудь купишь. Она у тебя молодец, я с ней разговаривал, как ты уехал». Так я купил жене дорогущие португальские рыжие сапоги, которые на зарплату врача было невозможно купить.
С Висалием мы еще проработали вместе лет пятнадцать.
А дедушка Ибрагим через год после моей командировки в Гудермес отправился к Всевышнему молиться за нас…
©