Давно этот случай произошел. Одного из героев, возможно, уже и нет в живых…
Эта история не несет особого интереса, связанного непосредственно с моей профессией, как в других моих воспоминаниях, но произошла со мной и моим пациентом.
Почему-то я стал воспринимать в воспоминаниях, что все истории происходили со мной под завершение рабочего дня. То ли это, в самом деле, так и происходило всегда, то ли мне со временем стало так казаться и нравиться.
Завершался обычный рабочий день. День накануне Великого праздника – Дня Победы. Как сейчас помню лицо ветерана, вступившего через порог нашего отделения эндоскопии. Это был усталый от жизни, чуть сгорбленный старик. Усталость эту выдавало желтоватое лицо, проеденное глубокими бороздами морщин, серыми глазами, немного бегающими по сторонам. Высокий открытый лоб обрамляли жиденькие, едва сохранившиеся русые волосы на висках большой и вытянутой головы. Волосы были аккуратно зачесанные и стыдливо прикрывали отполированную временем лысину, рябую, с рыже-темными пятнами типа веснушек. Чувствовалась усталость и в движениях, не уверенных, не точных, и как это бывает у стариков – каких-то лишних и суетливых. При первом взгляде старик напоминал бухгалтера средней руки или запылившегося интеллигента. На старике был изрядно поношенный, но чистенький и отглаженный темно-синий костюм старинного покроя, который болтался и развивался на угадываемом щупленьком тельце старика. Слева на пиджаке красовались планки медалей и орденов в 6-7 рядов. Справа орден Красной Звезды.
Завидев почтенную старость, украшенную боевыми наградами, я буквально вытянулся по стойке «смирно», ожидая просительную фразу по поводу обследования в нашем отделении.
«Милейший, – обратился старик ко мне, – мне нужно пройти колоноскопию. И я хочу ее сделать сейчас платно. Сколько это стоит?» Кто не увидел ничего необычного в этой просьбе, позволю себе небольшое пояснение. Дело в том, что все происходило в государственном лечебном учреждении, в котором устроено все так, чтобы пациенты со своими жалобами никогда не смогли во время сделать то или иное исследование. Это происходит из-за слепого следования приказам министерства здравоохранения от 1960-1970 годов, которые до сих пор и не пересматривались по нагрузке на врача и медсестру; из-за отсутствия достаточного количества оборудования, которым можно закрыть увеличивающийся из года в год поток пациентов; из-за мизерных зарплат медицинским работникам, которые воруют рабочее время на основном месте работы, чтобы подработать еще где-нибудь и так далее и тому подобное. Все это в течение многих лет, а Ваш покорный слуга описывает период, охваченный им лично в 25 лет практического здравоохранения, создало огромные очереди пациентов на ту или иную медицинскую услугу по востребованности. Но… платно, можно было сделать вне очереди. И к этому были приучены все люди, пользующимися услугами бесплатной медицины – либо в очередь на 1-3 месяца (при сегодняшних болях и проблемах), либо платно. В этом были заинтересованы и администрация больницы (кто откажется от наличных денег), и сами медицинские работники (не нужно никуда бежать после работы работать, а прямо здесь улучшить свое материальное положение).
Вопрос злоупотребления этой формой «экономического развития» администрацией или медработниками не является темой данного отступления и повествования в целом. Но жалоб и скандалов на этой почве всегда было предостаточно.
Поэтому заявление нашего посетители меня не удивило, что платно, а удивило другое – к эндоскопии кишечника нужно готовиться специальным образом и записываться нужно заранее, даже на платный прием.
На все мои каверзные вопросы по подготовке посетитель отвечал бойко и по-армейски, дескать, все исследовал, все знаю, подготовился. При нашей беседе выяснилось, что это чрезвычайно образованный и интеллигентный 85-летний старик всю жизнь работал до войны и потом учителем физики. Ну, вы можете представить мои чувства и желания: в канун Дня Победы ветерану, рисковавшему за наши жизни и самому выжившему, просто пожилому человеку с просьбой о своем здоровье, учителю – такому же обездоленному государством вознаграждением за подготовку юных умов, и делать что-то за деньги!
Это казалось за пределами моего нравственного понимания и воспитания, и я ему сходу заявил: «Конечно, сделаем, сейчас же, проходите в смотровую. Но, при одном условии, все сделаем бесплатно».
Пауза… Молчаливые безрезультатные поиски истины глазами в пространстве перешли в пререкания с пациентом – он отказывался делать бесплатно, я отказывал ему в квитанции на оплату в кассу. Прошло некоторое время, прежде, чем мне удалось достучаться до дремлющего сознания ветерана, объясняя ему, что именно за эту возможность бесплатно обследовать свое здоровье он и воевал, что для нас большая честь ему помочь, и что, в конце концов, как бюджетник и учитель – он наш товарищ и брат, а мы своих не бросаем в беде и трудных жизненных ситуациях – ну как-то так. Фактически получилось, что я насильно, морально надавив, заставил ветерана сделать процедуру бесплатно, отказав ему в оплате за нее.
Причиной, заставившей его обратиться к нам, стало направление гастроэнтеролога, приема которого он так долго ждал, что не захотел ждать бесплатной очереди на колоноскопию. У кого-то повернулись мозги, вероятно, от чистого сердца, посоветовать ветерану Великой Отечественной просто пройти процедуру платно!
На удивление, наш ветеран, отлично был подготовлен к колоноскопии. Мы ее выполнили, органических изменений не выявили, чем очень расстроили старичка, т.е. не нашли причин его беспокойства. К этому добавилось его сетования, что опять идти к врачу и долго ждать. Побеседовав с ним еще немного, можно было предположить, что проблема то возможна не в кишечнике, а в желудке. И раз уж пациент натощак, да еще опять ждать направления от гастроэнтеролога, который обязательно назначит и гастроскопию теперь, раз в толстой кишке ничего не нашли, то мы предложили из вежливости и уважения к нему сделать гастроскопию тут же. Нужно перейти только в другой кабинет. Наш старик обрадовался, поулыбался даже нам.
На гастроскопии, как и предполагали, мы нашли язву желудка. Хоть и небольшую, хоть и без визуальных признаков малигнизации, но биопсию взять было необходимо.
Оформив все протоколы, направление на биопсию, я объяснил, в чем была проблема у него по здоровью, что необходимо прийти к гастроэнтерологу без очереди и записи, чтобы решили вопрос с лечением или, даже, госпитализацией его в госпиталь ветеранов войн. Отметив, что гистология будет готова через 10 дней, за ней нужно вернуться к нам без какой-либо предварительной записи, попрощался с ветераном за руку, как старые добрые друзья. Старик ушел довольный, рассыпаясь в благодарностях.
Я и команда, помогающая мне, скромно улыбались друг другу, понимая, что мы поступили очень правильно, и вообще, какие мы все хорошие.
Через день или два, вдруг возвращается наш ветеран и вопрошает так, подозрительно направляя на меня свой взгляд: «Милейший, а что это вы там со мною делали, когда смотрели желудок?». Улыбаясь и не чувствуя никакого подвоха, я отвечал, что, мол, это мы брали биопсию на анализы, отщипывали кусочки слизистой, что так положено при обнаружении подобных заболеваний. Потоптавшись и не получивший удовлетворения от моего ответа, прицелившись на очередь перед отделением, понял, что на него сегодня времени у меня нет, развернулся и зашаркал старик в противоположном направлении от отделения.
С точно таким же вопросом и неудовлетворенностью предпринимал старик еще две попытки, к концу которых я уже слегка начинал испытывать раздражение и сожаление, что сделали эту бонусную гастроскопию с биопсией.
Прошло около месяца, или более того, мы уже за рутинным потоком пациентов забыли про нашего ветерана.
Вдруг звонок секретаря главного врача. Ну не то, чтобы телефон не звонит в нашем отделении, он не смолкает и разрывается при обслуживании больницы в 1400 коек и 43 отделений. Вдруг – редко, когда в трубке голос секретаря главного врача. Значит, какая то ситуация нарисовалась…
«Доктор, Вы свободны? Главный просит зайти прямо сейчас», – сухо слышу в трубке без вступлений. «Ну, чего-то не так где-то в нашем королевстве…», – подумал я.
Через минуту я был в кабинете главного врача.
«На вот, почитай», – сказал заслуженный врач России, хирург, который принимал 20 лет назад меня, молодого юнца, на должность врача-эндоскописта. Я взял два листа формата А4, исписанных тесным аккуратным почерком с двух сторон.
«Что это? У меня подают больного в операционную, долго читать…», – пытался я оттянуть неприятности.
«Жалоба на тебя из министерства, читай, подождет твоя операционная…» -возразил шеф с противоположной стороны переговорного стола.
«Прошу Вас с привлечением соответствующих компетентных органов в срочном порядке пресечь действие преступной группировки врачей и медицинских сестер во главе с заведующим отделением эндоскопии (Ф.И.О.), целью которых является уничтожение престарелых и одиноких ветеранов Войны путем завлечения и принуждения выполнения эндоскопических исследований с последующим разрывом им пищевода….», – читал я и не верил своим глазам. Писал наш старичок, ветеран, которого мы облагородили в нашем эндоскопическом отделении.
«Бред какой-то…», – промямлил я.
«Бред, но ответ надо дать срочно, в приемной ждет представитель компетентных органов», – пожаловался главный.
Сидя, за столом переговоров в кабинете главного врача я 40 минут все досконально расписывал в объяснительной. А в 3-ей операционной уже полчаса анестезиологи обрывали трубку телефона в нашем отделении, разыскивая меня….
Выводы из этой истории я сделал следующие: теперь, чтобы взять биопсию, я предварительно трачу определенное время перед самой процедурой, чтобы донести всю информацию до пациента о необходимости и технике выполнения и спросить разрешение на эту возможную, необязательную и предполагаемую манипуляцию у пациента.
И последнее – старики как дети! Будьте с ними внимательнее, ласковее и осторожнее…
©
