Блог

Под конец своего рассказа можно упомянуть, что кормили меня на убой, шесть - семь раз в день, отказаться было трудно, у меня не получалось. Большинство блюд мясные, мясо подавалось буквально кусками, на костях и каждый день по несколько раз. Из не мясных блюд мне очень полюбились галушки, типа макарон из домашнего теста, рубленные наискосок по три – четыре сантиметра и без полости в центре. Их нужно было окунать в чашечку с маслом или бараньим жиром, смешанным с давленым чесноком. Подавалось кушанье тоже с мясом.  Я, не привыкший был, есть столько много мяса, вернулся домой полностью разбитым – с высоким давлением и зашкаливающим креатином, что говорило о том, что почки мои не справлялись с огромным поступлением азота в организм, т.е. это было отравление белковой пищей (или перенасыщение б

На следующий день начались наши процедуры, лечебные бронхоскопии. На этот раз скопилось секрета на много больше обычного, вязкость его была повышена, дедушка был слабее и переносил процедуры хуже. Я же понимал, что у меня было ограничено время пребывания здесь, мне выделили всего 10 дней, и с оказией я должен был вернуться обратно на автомобиле, как и приехал, а не на вертолете, как грезилось мне. За этот период мы смогли бы сделать всего 5 сеансов через день, этого было мало. Поэтому, я старался как можно больше сделать за один сеанс, как можно больше убрать из пораженных бронхов густой вязкий, плохо отсасывающийся секрет. Ввести в легкие стерильную жидкость с ферментами, чтобы она поднимала вверх из нижележащих мелких забитых бронхов и бронхиол вязкий секрет, освобождая ходы свежему возд

Долетели до границы с Чечней быстро. Рано утром под дымкой тумана мы уже въезжали через блокпост в Гудермес. Подъезд к нему был выложен поперечными бетонными блоками так, что машиной постоянно нужно было выполнять «змейку» как на автодроме при сдаче на права. На блокпост пошел старший, который сопровождал меня, забрав мой паспорт. Он долго говорил с офицером, пререкался, но уважительно соглашался с его доводами. Вернувшись к машине, вернул мне паспорт и сказал, что офицер хочет лично со мной переговорить. Я вышел из «мерена» и, разминаясь после длительного пути, приблизился к офицеру, который сделал мне секретный знак, чтобы не видели мои сопровождающие, дырявящие мне спину своими глазами. Я встал спиной к ним так, чтобы они не смогли прочитать по губам, о чем он со мной говорит. «Вы врач?

Что-то мысли все засуетились, как решил приступить к изложению этой истории. С чего начать не сориентируюсь… То ли с того, что у меня в то время нарисовался кризис среднего возраста, и поэтому казалось, что срочно нужна какая-то встряска, чтобы кризис не разросся как инфекционная болезнь по всему организму и не заразил всех окружающих. То ли с того, что я считал своими корнями Кавказ, потому что мой дед по отцовской линии родом из Владикавказа, и жил на Тбилисской улице в доме 13, из окна которого через темный сад на небосклоне вырисовывался двугрудый красавец Эльбрус.  Бабушка же моя по отцу была дочерью Артемия Подгорного, атамана терских казаков станицы Ермоловская, ныне Алхан-Кала, пригорода Грозного. То ли с того, что на новом месте работы я познакомился и очень дорожил жизне

Каждый раз, как вспоминаешь кого-нибудь из своих пациентов, убеждаешься в том, что через нас, врачей, проходят судьбы людей. Не мной выведена в веках формула:  перестанешь   сочувствовать и сострадать больным, отдавая частицу своей души, будешь только сухо видеть перед собой очередную историю болезни или материал для врачебного эксперимента, то не заметишь,  как превратишься из врача в ремесленника, который  в силах создавать только необходимую в быту посуду, но не сможет заставить ее звенеть и петь… Очередная история судьбы явилась мне в образе сухощавого, поджарого полковника  военной контрразведки Дениса Петровича. Он уверенно заплыл в мой кабинет, вместе с ним ворвался свежий аромат дорогого парфюма, быстро смешавшийся со специфическим  запахом дезинфицирующих средств медицинского к