Пока я знакомился с первым ранним пациентом из Переславля, медицинская сестра Наташа, полноправный ассистент и помощник врача-эндоскописта, начала подготовку к нашим эндоскопическим путешествиям по тоннелям пищевода, пещерам желудка и лабиринтам толстой кишки.
Каждое это путешествие для меня озарено розовым цветом слизистой, пронизанной необыкновенно правильными и закономерным образом идущими в ней красненькими артериями, венами и капиллярами. Они похожи на голые, потерявшие листья веточки кустиков в саду Хозяина, пульсирующие, заключающие в себе жизнь и готовые вот-вот принять новую листву.
Иногда забыв, что я врач-эндоскопист и нахожусь в операционной, а не художник на пленэре, во весь голос могу призвать всю команду – анестезиолога, его помощницу – медсестру, своих ассистентов: «Ну, посмотрите, какая красота!» За это они меня прозвали Репиным, по фамилии великого художника и надо мной подшучивают «врач-эндоскопист Репин сегодня опять «засматривался» на своих пациентов».
Я всегда заворожен этими исследованиям, и буквально наслаждаюсь той внутренней красотой и совершенством, Богом созданными и ему только подвластными. Поэтому в начале каждого исследования я испытываю необыкновенный трепет, когда только погружаешься в исследуемый орган пациента, тебя окружает новый неисследованный живой мир, хотя и похожий на другие, которые врач-эндоскопист, ваш покорный слуга, посетил за последнюю четверть века почти 84000 раз. Продвигаешься вперед, как будто ступаешь на хрупкую зыбь, осторожно и медленно, осматриваешься – нет ли чего вокруг опасного…. Потом смелеешь, воспринимаешься себя исследователем дальних просторов, двигаешься быстрее, уверение, моментально сопоставляя увиденное в данную секунду со своим багажом, заложенным где-то далеко в мозгу, сравнивая и накладывая как кальку на него сегодняшнюю визуализацию. Достаешь эту глубоко спрятанную информацию, как из бабушкиного сундука и озарение охватывает врача-эндоскописта в долю секунды после этого анализа – все хорошо, идем дальше. Или – стоп! Что-то мне тут не понятен этот бугорок. Замедляешь ход и осматриваешь его со всех сторон, используя все опции своего аппарата и заложенные в нем новейшие достижения науки, медицины и техники. И принимаешь решение – плыть дальше или достать эндоскопические игрушки и начать войну врача-эндоскописта с этим бугорком. Я могу его просто уничтожить, или слегка потрепать, изъяв некую часть его для дальнейшего исследования моих коллег, но уже под микроскопом. Это и называется биопсией!