Медрупор

Проф. А.М. Ногаллер. СУДЕБНЫЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ ВРАЧЕЙ В 1948 — 53 гг.

Поделитесь информацией с друзьями
Share on Facebook
Facebook
Share on VK
VK
Tweet about this on Twitter
Twitter
Share on LinkedIn
Linkedin
Pin on Pinterest
Pinterest
Share on Reddit
Reddit
Email this to someone
email

В январе 1953 года в газете “Правда” было опубликовано сообщение ТАСС о якобы раскрытии заговора “убийц в белых халатах”. В нем сообщалось, что врачи-убийцы своими действиями способствовали смерти ряда видных деятелей страны и намеревались убить руководителей Советского Союза, что они были шпионами зарубежных капиталистических стран. Через несколько месяцев должен был начаться судебный процесс над “врачами-вредителями и убийцами”. Только смерть И.В. Сталина 5 марта 1953 года позволила прекратить сплошь сфальсифицированное “дело врачей” , как называлось тогда это судебное преследование. Этому событию предшествовала в послевоенные годы интенсивная антисемитская пропаганда и дискриминационные действия в отношении евреев, особенно врачей. О “деле врачей” мало сообщалось в советской и российской печати и в последующие 60 лет. Израильская телевизионная компания Medalie productions создает в настоящее время документальный фильм, посвященный этому судебному процессу. У меня брали интервью по этому вопросу, для чего режиссёр, оператор и переводчик специально прибыли на один день в Мюнхен.

В настоящих заметках мне хотелось бы поделиться личными воспоминаниями об этом печальном эпизоде в истории советского государства и отечественной медицины. До Великой Отечественной войны в СССР не было государственного антисемитизма, мало внимания обращалось на 5-ю графу анкеты (национальность). При поступлении на работу учитывались преимущественно деловые качества претендента. Когда в декабре 1939 года в стране широко отмечалось 60-летие “Великого вождя” И.В. Сталина, во многих высших учебных заведениях была впервые введена студенческая стипендия имени Сталина. Я был среди первых сталинских стипендиатов в 1-м Московском медицинском институте им. И.М. Сеченова, о чём была даже заметка в газете “Правда”. Среди сталинских стипендиатов было ещё несколько человек еврейской национальности.

Когда немецко-фашистские войска в октябре 1941 года подошли к Москве, нам — студентам 4-го последнего тогда курса, досрочно, без госэкзаменов присвоили квалификацию врача и мужчин направили на фронт. Я прошел боевой путь от Москвы до Берлина, начиная с должности врача истребительного противотанкового артилерийсского полка (ИПТАП) и кончая завотделением армейского полевого подвижного госпиталя. После демобилизации из армии в 1946 году я хотел поступить в аспирантуру или клиническую ординатуру ряда научных или учебных заведений, но отдел кадров всюду отклонял мою кандидатуру. Это несмотря на мои военные награды (Ордена Красной Звезды, Отечественной войны 2-ой степени, множества медалей, благодарности Верховного Главнокомандующего), звания Сталинского стипендиата в студенческие годы, а также демонстрацию рукописи моей будущей кандидатской диссертации на тему “Проникающее ранение грудной клетки” ( она была защищена в 1947 году в 1-ом Московском мединституте). Лишь вследствие благоприятной случайности мне удалось получить должность младшего научного сотрудника в клинике Института питания. Тогда штат научных сотрудников утверждал директор института без согласования с отделом кадров. В дальнейшем эта “лазейка” была ликвидирована. Моему однокурснику Игорю Вольпе не удалось поступить в научный институт, а его кандидатскую диссертацию, о газовой гангрене у раненых, на учёном совете завалили. После смерти Сталина он эту же диссертацию без исправлений успешно защитил в том же учебном совете и был принят на должность преподавателя Московского университета.

С большими трудностями встретилась и моя сестра. Она окончила в 1949 году МИСИС (Московский институт стали им. Сталина, в дальнейшем институт стали и сплавов) и долго не могла найти работу. Лишь в конце 1951 года она смогла поступить на работу в качестве инженера, причем, естественно, с помощью знакомства. До того я попросил своего пациента (ведущего инженера крупного предприятия) помочь в устройстве сестры. Он сказал мне, что в отделе кадров ему отказали, отметив, что их предприятие итак слишком “захламлено”. То есть в нём работает слишком много евреев. 

В стране развернулась пропаганда против низкопоклонства перед Западом, а под ругательным понятием “безродные космополиты” в газетах и на радио имелись в виду евреи. Не рекомендовалось публиковать научные статьи за рубежом, а в Центральной медицинской библиотеке Москвы долгое время не выдавались книги на иностранных языках. Мне вспоминается партийное собрание в клинике, на котором осуждали профессоров Н. И. Певзнера и С. М. Лейтеса за то, что у них много научных работ опубликовано в зарубежной печати. Введены были акты экспертизы, в которых несколько авторитетных лиц подтверждали отсутствие секретных данных в направляемых в печать работах. После запрещения деятельности Антифашистского еврейского комитета (АЕК), который во время войны собрал значительную сумму денег для помощи СССР в борьбе с нацистской Германией, и убийства его председателя народного артиста СССР С.М. Михоэлса в 1948 году в результате спровоцированной автокатастрофы, в стране усилилась антисемитская пропаганда, а также ограничение в приеме на работу и поступление в вузы. Вслед за врачами последовали увольнения с работы и аресты ряда ученых других специальностей, руководителей учреждений, видных инженеров и хозяйственных работников, педагогов, в основном еврейской национальности. Вспоминается случай, когда по распоряжению высшего начальства ректор мединститута уволил завкафедрой известного ученого К., но затем оформил его на должность лаборанта с исполнением профессорских обязанностей. Вероятно, он действовал по принципу “и волки были сыты и овцы целы”. 

Как выяснилось в дальнейшем, арестованных подвергали пыткам, избиению, лишали сна и пищи для получения признания во вредительской деятельности.

Усилился антисемитизм и на бытовом уровне. Помнится, стою я в проходе заполненного людьми троллейбуса. Вдруг слышу сбоку мужской голос: “Эй, еврей, подвинься!”. Все промолчали, в том числе и я. Про себя же подумал: “хорошо, что ещё жидом не назвал”.

В Клинике лечебного питания, руководимой заслуженным деятелем науки РСФСР профессором М.И. Певзнером, стали появляться различные контролирующие комиссии. В качестве примера их придирчивости можно привести следующий эпизод. В результате научных исследований в клинике было установлено, что режим с ограничением углеводов (РОУ) уменьшает воспалительный процесс и оказывает благоприятное влияние на больных с ревматизмом и неспецифическим полиартритом. Наоборот, нагрузка углеводами усиливает патологический процесс. Однако в медицине не всегда наблюдаются однозначные результаты, часто имеют место различия в индивидуальной реактивности. Проверяющая комиссия детально изучала истории болезней наблюдавшихся больных. В большинстве случаев РОУ оказывал благоприятный эффект, но бывали и исключения, когда данная диета не улучшала состояние больных. В подобных случаях комиссия писала о фальсификации научных данных. В тех же случаях, когда нагрузка углеводами усугубляла состояние больных, комиссия делала заключение, что имеет место явное вредительство.

Мануил Исаакович Певзнер был основателем диетотерапии в нашей стране, его 15 диет применялись во всех лечебных учреждениях.

Проф. М. И. Певзнер ( в центре, пятый слева ) с сотрудниками и курсантами. А. М. Ногаллер сидит крайний справа. Москва. 1950 г. 

В центральном институте усовершенствования врачей (ЦИУ) им была создана кафедра гастроэнтерологии и диетотерапии. В 1952 году приказом Минздрава СССР эта кафедра была ликвидирована. Вскоре у Певзнера случился инфаркт, от которого он скончался. Уже после его смерти М.И. Певзнера объявили участником “банды врачей-вредителей”. Сотрудников клиники пожилого возраста отправляли на пенсию, многих просто увольняли без всяких объяснений. Леонид Фёдорович Линчер должен был доказывать, что его фамилия издавно происходит от немецких переселенцев. Ксения Лорие говорила мне, что её допрашивали, не является ли она или её муж евреями, потому что у неё такая фамилия. Она вынуждена была принести доказательства, что её свёкр известный профессор Иван Фёдорович Лорие носит эту фамилию и является русским, поскольку его предки крестились еще до революции. Не коснулись увольнения евреев в клинике лишь Эдит Георгеевны Парамоновой (урожденная Арисон), ибо её фамилия по мужу не вызывала подозрений. Главный врач клиники Г.Л. Левин и профессор Л.Б. Берлин были арестованы. Меня и еще двух молодых научных сотрудников приказом Министерства Здравоохранения перевели на работу в периферийные научные институты. Лев Борисович Берлин заведовал отделением, в котором я работал. Он был общительным человеком, крупным ученым, его монография по хроническим колитам пользовалась широкой известностью. Вскоре после прекращения “дела врачей” его полностью реабилитировали, но через год он скончался.

Из репрессированных в те годы врачей мне вспоминается, прежде всего, завкафедрой терапии ЦИУ профессор Мирон Семенович Вовси, который во время войны был главным терапевтом Красной Армии. Я неоднократно слушал его доклады и выступления. В его речи ощущался провинциальный акцент, но об этом слушатели быстро забывали, вникнув в суть его выступления. Его называли главарем “банды врачей убийц”. Когда после реабилитации он появился на заседании московского терапевтического общества, его встретили стоя громкими аплодисментами, чему я был свидетелем. Он умер в возрасте 63 лет от саркомы голени, развившейся, возможно, вследствие перенесенных побоев.

Мирон Вовси

Моя двоюродная тетя Евгения Фёдоровна Лифшиц, которая работала педиатром в Кремлёвской больнице, была арестована одной из первых, затем полностью реабилитирована, но вскоре умерла. О ней и других пострадавших подробно написал её сын профессор Фёдор Миронович Лясс в своей книге “Последний политический процесс Сталина”. 

Я был немного знаком с братьями-профессорами Борисом Борисовичем Коганом (работавшим на кафедре госпитальной терапии 1-го Московского мединститута) и Михаилом Борисовичем Коганом (работавшим завкафедрой терапии ЦИУ). Кстати, дочь Бориса Когана подарила мне детскую кроватку для моей 2-летней дочери Анны, которая спала в корыте на столе. Ведь в  послевоенные годы все было в дефиците или по карточкам.

Борис Ильич Збарский заведовал кафедрой биохимии в 1-м Московском мединституте. Он знаменит тем, что впервые создал препарат для бальзамирования тела В.И. Ленина, организовал специальную лабораторию при Мавзолее. Мне вспоминается, как во время своих лекций профессор Збарский рассказывал о задании правительства сохранить как можно дольше тело Ленина, ибо было очень много желающих проститься с ним. Меня удивило заявление профессора, что “теперь это тело переживет нас с вами”. В свои 18 лет мне казалось это нереальным, но Збарский оказался прав. Я работал в студенческом научном кружке при кафедре биохимии, которым руководил сын профессора Илья Борисович Збарский. Несмотря на все свои заслуги и множество наград профессор Збарский был в 1952 году арестован. После реабилитации он прожил недолго, умер в декабре 1954 года в возрасте 69 лет, похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. Среди арестованных было много известных московских профессоров, выступления некоторых из них я слушал на заседаниях научных обществ. Это были Я.Г. Этингер, А.М. Гринштейн, Я.Б. Тёмкин, Я.Л. Рапопорта и другие.

Следует отметить, что среди репрессированных в послевоенные годы были и русские профессоры, в частности личный врач И.В. Сталина — Владимир Никитич Виноградов, завкафедрой факультетской терапии 1-го Московского мединститута. В Москве говорили, что В.М. Виноградов при очередной консультации Сталина рекомендовал ему ограничить нагрузку, учитывая возраст и наличие гипертонии. Это могло не понравиться вождю и он “отблагодарил” своего лечащего врача арестом. Без его согласия ни один начальник КГБ не мог репрессировать человека такого уровня. Я не только прослушал весь цикл лекций профессора Виноградова, но и бывал у него дома, ибо был однокурсником и дружил с его сыном Владимиром Владимировичем. В своих лекциях В.Н. Виноградов часто употреблял слово-паразит “куцо”, что было предметом насмешки студентов, однако глубокие знания, которые мы получали из его лекций, запомнились нам на всю жизнь. В.Н. Виноградов был председателем Всесоюзного и Московского обществ терапевтов, академиком АМН СССР, ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Очевидцы приписывали Виноградову во время его заключения в тюрьме следующие слова: “Я готов подписать, что я являюсь американским, английским, японским или каким вам нужно ещё шпионом, но только не бейте меня, не мучайте, я старый человек и так скоро умру”. Позднее рассказывали, что после реабилитации он в тот же день посетил руководимую им клинику, а замещавший его профессор тайком выбежал из нее через черный ход, чтобы не встречаться с Владимиром Никитичем.

Профессор Петр Иванович Егоров был начальником Лечсанупра (лечебно-санитарного управления) Кремля. Вероятно, его обвинили в “потере бдительности” и несогласии с проводимыми репрессиями врачей. Во время войны он был главным терапевтом Западного фронта. Я видел его на одной из фронтовых конференций, но лично общаться не довелось. 

Владимир Харитонович Василенко заведовал кафедрой пропедевтики внутренних болезней 1-го Московского мединститута в течении 40 лет (1948-1987 годы). Я часто общался с сотрудниками кафедры и лично с В.Х. Василенко в течении последних 20 лет его жизни, поскольку я заведовал такой же кафедрой в Рязанском медицинском институте им. И.П. Павлова. Мне часто приходилось контактировать с ним и по линии Всесоюзного гастроэнтерологического общества. Владимир Харитонович был доброжелательным, остроумным, широко эрудированным и скромным человеком. Я присутствовал на заседании терапевтического общества, когда приветствовали Владимира Харитоновича в связи с его 70-летием. Юбиляр ничего не говорил о своих заслугах, о многочисленных наградах и почётных званиях, а только об общих вопросах терапии и гастроэнтерологии. Не упоминал он и о незаслуженном аресте в качестве “врача-вредителя”. О репрессии в отношении В.Х. Василенко я узнал много позднее. Вероятно, его арестовали в связи с тем, что он одновременно занимал должности главного терапевта 4-го Управления МЗ СССР и Кремлёвской больницы. Сам Владимир Харитонович и его окружение не любили вспоминать об этом печальном эпизоде. Клиника и кафедра пропедевтики внутренних болезней 1-го Московского меднститута носят имя В.Х. Василенко.

Летом 1951 года я был переведен из Москвы на Кавказ, на должность старшего научного сотрудника Ессентукской клиники Бальнеологического института. Кроме лечебной и научной работы в клинике, в мою обязанность входило методическое руководство организацией лечебного питания на курортах Кавминвод, в качестве председателя Межкурортного совета. Начальник Ессентукского курортного управления И.С. Савощенко предоставил моей семье из четырех человек трёхкомнатную квартиру в новом доме на окраине города. Здесь ещё мало ощущалась антисемитская пропаганда из Москвы, ибо евреи внешне не очень отличались от “лиц кавказской национальности”. В 1952 году новый начальник курортного управления Проценко предложил мне освободить одну комнату для поселения вновь прибывшего научного сотрудника. Я всячески этому сопротивлялся. Только после прекращения “дела врачей” в 1953 году, от меня перестали требовать освободить комнату в занимаемой мною квартире. 

Моя покойная жена, Мариам Лазоревна, кандидат медицинских наук, участница войны, проработавшая почти 10 лет ассистентом на кафедре нормальной анатомии 1-го Московского мед. института, долго не могла устроиться на работу по специальности. Лишь после ликвидации  “дела врачей” ее охотно приняли на работу преподавателем в Пятигорский фармацевтический институт.

На базе Кисловодской курортной больницы располагалась кафедра терапии и курортологии ЦИУ, руководимая профессором В.Е. Незлиным. Я по совместительству преподавал курсантам гастроэнтерологию, знакомил с лечебными факторами Ессентукского курорта. Вениамин Ефимович Незлин был крупным ученым, кардиологом, автором многих известных монографий.

Кафедра терапии и курортологии ЦИУ ( преподаватели сидят впереди ). В медицинском халате в центре проф. В. Е. Незлин. Крайний слева — А. М. Ногаллер. Кисловодск, 1958 г.

Его перевели из Москвы в Кисловодск в 1951 году, а спустя год арестовали как врага народа. В те времена после ареста сотрудников учреждений или предприятий проводились общие собрания, на которых гневно осуждалась деятельность “подлых шпионов и вредителей”, одобрялась политика партии и правительства. На совместном собрании сотрудников Кисловодской больницы и кафедры штатные ораторы выступали с осуждением вражеской деятельности В.Е. Незлина. Лишь доцент кафедры Евгения Павловна Фёдорова сказала, примерно следующее: “Я работала с профессором Незлиным почти 20 лет и хорошо его знаю. Вениамин Ефимович мухи не обидит, не то чтобы заниматься вредительской деятельностью. Я не верю, что он мог бы быть шпионом или убийцей. Здесь какая-то ошибка”. В те времена это было рискованным заявлением. После реабилитации Незлин вернулся в Кисловодск, а позднее уехал в Москву. Многие люди не верили во вредительскую деятельность врачей и наличие каких-либо заговоров, но предпочитали молчать. Лишь единичные “праведники” решались открыто выступить против линии партии и правительства. О “деле врачей” у меня более подробно написано в книге “Фрагменты ХХ-го столетия”. Можно надеяться, что “дело врачей”, эта трагическая страница истории СССР и советской медицины, никогда больше не повторится.

Резюме. В статье излагаются воспоминания автора о готовившемся в СССР в 1948-1953 годах по указанию И.В. Сталина судебном процессе над врачами, ложно обвиненных в убийствах, вредительстве, шпионской деятельности. Смерть Сталина в марте 1953 года позволила прекратить сфабрикованное “дело врачей” и полностью реабилитировать пострадавших. 

Автор: Ногаллер Александр Михайлович – профессор, доктор медицинских наук, член  Нью-Йоркской академии наук и Международной академии информатизации, гвардии майор мед.службы.

 

Версия для печати

Захромал железный конь? Зайди, советую

Есть мнение

Профессия врача учит бережному обращению с людьми.

Андрей Горковцов
Врач-эндоскопист

Задайте вопрос доктору

Вопрос для защиты от спама. Введите ответ с большой буквы:

Отправляя персональные данные из этой формы, Вы подтверждаете свое согласие на обработку персональных данных и соглашаетесь с политикой конфиденциальности.

Вход/Регистрация